Заголовок этого поста может показаться парадоксом. От депрессии, как от злой мачехи с сухими шершавыми ладонями, хочется сбежать. Логично. Собирать свои сумки, паковать чемоданы, переезжать, красить стены новой квартиры, расставлять мебель, а когда все готово и ты обжился, вот — вот можно развалиться в кресле и расслабиться, ты снова собираешь свои сумки, пакуешь чемоданы и слышишь, как за тобой захлопывается дверь. Этот звук дает облегчение. Нам любые дорогие дороги. Мы свое призванье не забудем, смех и радость мы приносим людям. Ведь как только ты расслабляешься, на стене напротив возникает тень злой мачехи, которая напоминает о невыполненном домашнем задании. Что это за задание? Не дает ответа. Не оформить в слова то давление, которое идет изнутри и подстерегает «не нужно останавливаться, переставляй ноги и пока ты переставляешь ноги, ты продолжаешь жить». Мураками предлагал танцевать без остановки и много бегать. Бежать от тени злой мачехи. Бежать от давления. Бежать от необходимости выполнить задание, не понимая про что оно.

Я не вспомню сейчас, кому принадлежат слова про то, что кто — то приходит в терапию, чтобы собраться, а кто — то, чтобы развалиться. Когда в психотерапию приходит клиент с депрессивным радикалом, эссенциальной депрессией, глубоко упакованной за маниакальными, истерическими, нарциссическими защитами, я понимаю, что, если мы будем сотрудничать, и вместе сможем дойти в сотрудничестве до выполнения этого задания, нас ждет этап терапии, когда последний бастион защит рухнет и клиент полетит в пропасть. Конечно, полет символический. Но я пока не могу подобрать более точных слов, когда защиты растворяются и психика остается в состоянии голенькой и уязвимой. Идешь, шатаешься и глядишь в недоумении по сторонам, видя мир, в котором раньше жил, но как бы и не жил. Это не может не пугать. Моментами кажется, что сходишь с ума. Но как бы парадоксально это ни звучало, это лучшее, что может и должно произойти в успешной психотерапии по работе с глубинной, эссенциальной депрессией.

Сдаться своей депрессии, которая была упакована как младенец на прогулке зимой, выдержать процесс свободного полета и пройти путь горевания — это то задание, с которым стоически можно играть в прятки всю жизнь. Если можешь лежать — сиди, если можешь сидеть — стой, если можешь стоять — иди, если можешь идти — беги. Но если мы вернемся к основам и зададимся вопросом этимологии слова депрессия, то можно увидеть следующее: корень слова «депрессия» имеет общее с латинским deprimo, depressum, что означает «давить». От внутреннего давления, запускаемого депрессивным состоянием, можно бегать, но это также как бегать от своей собственной тени в парке с фонарями. Оно будет копиться, в какой — то момент его станет так много, что это давление нужно будет психике перераспределить по отсекам тела и это будет выражаться в телесных симптомах.

Проползти через процесс горевания, внутри которого распаковывается много невысказанной, непрожитой ранее боли, внутренней правды, своего видения событий, встречи с одиночеством, пустотой помогает сама психика, потому что именно та ее часть, до которой не достали псих защиты, хочет быть услышанной и приводит за руку на психотерапию. Именно эта здоровая часть «заболела» депрессией. И выполнение задания — дать этой здоровой части пространство, в котором она может окрепнуть и рассказать свою историю, подобрать для этой истории свои слова.

После этого ползка перестают так сильно пугать чужие состояния ужаса, горя, сомнений, ты не бежишь спасать и утешать другого только, чтобы не видеть его слез, не бросаешься фразами «все будет хорошо», ты не развлекаешь, не стремишься собой заполнить пустоту, когда другому грустненько. Ты был в шахтерском уголке своей души, ты знаешь как там, ты выжил после этой работы и из этой точки в тебе зарождается сочувствие к боли другого и уважение к его праву проложить через эту боль свой путь.

Боль моя отольется слезами, из этих слез я соберу калейдоскоп воспоминаний. Я приду с калейдоскопом на берег и брошу его в море. Море не боится слез, оно все вода, а что иное слезы как не вода? И значит стихия — к стихии. Боль моя отольется слезами и ослабнет хватка держаться крепко — накрепко за этот калейдоскоп воспоминаний. Из преследователей они станут спутниками, но и место спутников они отдадут тому настоящему, что есть в моей жизни здесь и сейчас. Боль моя отольется слезами, и после этих слез я смогу ясно видеть, что есть, что было, а что уже никогда не сможет быть