Вамик Волкан
"Люди не могут принять изменение без оплакивания того, что было утрачено."
На фотографии Вамик Волкан разговаривает с детьми во время его визита в Эстонию, только что получившую независимость от Советского союза.
Видео с конференции 2018 года, но очень актуальное, к сожалению. Вамик Волкан родился на Кипре, получил медицинское образование в Турции, про профессии он психиатр, психоаналитик, автор книг про социальную травму и исследователь этой темы. Стал признанным во всем мире специалистом по урегулированию конфликтов словом и поиску мирных решений. Из его опыта общения с политическими лидерами и опыта в лагерях для беженцев он развил теории о психологии больших групп и предложил новые стратегии для мирного со-существования. Наминирован на нобелевскую премию четыре раза в период с 2005 по 2008 годы. Доклад, на мой взгляд, несколько обрывистый — мысль идет за мыслью. Но важные, простые, базовые, вот прям базовые вещи, Вамик Вулкан озвучивает. И это важнее, чем красная нить, которая делает содержание легким для восприятия.
Перевод доклада «Об идентичности: Есть ли путь к миру во всем мире и мирному со-существованию?»
То, о чем я хочу говорить сегодня — это про идентичность больших групп. Когда я куда — то приезжаю … а я работаю с детьми и в том числе с детьми в Тунисе, Ясир Арафат был там. Я работал с детьми в Эстонии после того, как Эстония обрела независимость. Я работал с детьми на Кипре. Я работал с детьми в Кувейте после того, как Садам Хусейн вторгся в эту страну. И я в том числе работал с беженцами после распада Советского союза, особенно в Германии. Меня спрашивали: что Вы делаете? Что хорошо для них? Невозможно ответить на этот вопрос. Также как я видел вчера, а я вчерашний день провел с около 30 мигрантами в Австрии и адаптация каждого была разной. Но у всех был вопрос: кто я сейчас? Поэтому я буду говорить сегодня об общих элементах мигрантов. И об общих элементах принимающей страны
Позвольте мне начать с идентичности.
Некоторые дети вчера говорили мне, а они были замечательные, такие умные, один из них был из Боснии, такой умный. Он говорил: «Мы все люди, почему нам нужно уделять внимание тому, чтобы иметь эту идентичность или другую идентичность?» Ну, потому что мы люди так устроены. У каждого из нас своя идентичность. И в том числе идентичность большой группы. Что же такое идентичность большой группы? Если мы сможем увидеть различия без осуждения, мы сможем увидеть красоту инаковости. А в свете разных обстоятельств мы перестали видеть красоту инаковости. И вот тогда мы совершаем ужасные вещи.
Я постараюсь говорить как можно проще. Пожалуйста. простите мне это. У каждого есть идентичность. Идентичность означает ваш собственный опыт себя, кто вы. Если вы будете проходить анализ у меня на кушетке, я через какое -то время, послушав Вас, смогу создать внутреннюю карту вас, которая будет включать фигуру матери, фигуру отца, вот этот конфликт и тот, характеристики индивидуальные и так далее. А идентичность — это как Вы воспринимаете себя. Вот это Ваша личная идентичность становится соединенной с идентичностью большой группы. Это может быть идентичность этническая, религиозная, племенная, или идентичность политической идеологии. Тысячи, миллионы людей, которые никогда друг друга могут не увидеть, разделяют определенное восприятие. Как это становится частью нас? Я обучаю психиатрии и психоанализу уже много лет, а теперь мы делаем огромное исследование о том, как идентичность развивается и как с детства даже перед тем как мы рождаемся у нас есть психо-биологическое восприятие. Ни один из детей не развивает свою идентичность в одиночку, но во взаимодействии с матерью, в особенности с матерью, хотя это может быть конечно и отец.
Пример из исследования. Представьте, что у вас есть новорожденный. И в клинике Вас оставляют в комнате, а в другой — 10 новорожденных. И новорожденные плачут, вы слышите, но не видите их. Вы не можете сказать который из них Ваш. Но когда плачет Ваш — Ваш мозг сходит с ума. Мы очень рано научаемся этой связи, она выстраивается внутри нас.
Еще пример. Мама одетая в красное платье становится перед маленьким ребенком, и ребенок играет с игрушками разных цветов, среди которых есть и красный цвет. Малыш выберет красный. Восприятие — часть нас. В возрасте 8 месяцев, а вернее сказать раньше, младенец узнает знакомого другого и отделяет его от незнакомца. Пример: если младенец счастлив и лежит в кровати, а вы подходите и улыбаетесь и он улыбнется вам в ответ. Если Вы подойдете и оденете маску, младенец улыбнется также. Но в возрасте от 8 месяцев младенец заплачет, увидев Вас в маске. Вы незнакомец. И вот это разделение — знакомый и незнакомый — это часть нас. С кем мы идентифицируемся будучи детьми? С нашими родителями. И также Вы идентифицируете себя с теми вещами, которые вам нравятся. И в какой — то момент вы начинаете видеть что другие семьи отличаются от вашей.
Чему же мы научились из нашего исследования в течение 30 лет? Особенно после холокоста. Мало кто сначала изучал холокост, так как это был крайне сложно, но что мы узнали: те следующие поколения, кому выжившие родители не говорили ничего, вырабатывали такие же поведенческие паттерны исторического события. Идентификация — это ребенок, который перенимает привычки родителя. Взрослый вкладывает в сознание ребенка отпечатки исторических событий, образы. Затем ребенок вырастает еще немного и познает что некоторые вещи, символы ему не принадлежат. Начинается сепарация.
Я родился на Кипре. Представьте меня 4х-летнего. И вот моя бабушка берет меня на греческую ферму. Есть на Кипре греческие фермы. И вдруг я вижу маленьких свинюшек, и я хочу подойти к ним и потрогать их. Что скажет моя бабушка? Нет-нет, не трогай! И что я узнаю, не понимая еще значение слова "греческий"? Что есть вещи, которые принадлежат мне, а есть вещи, которые принадлежат другим. Не все принадлежит мне.
Вчера я встречался здесь в Австрии также с девушкой из Турции. В школе ее отвергали. Ты не ешь свинью - ты другая. И она чувствовала себя униженной. И она пришла домой и спросила маму: можно я буду есть свинью? Мама сказала: хорошо, я мусульманка, я не ем свинью. Но ты растешь в других условиях, в Австрии, ты можешь выбирать: хочешь ешь, хочешь не ешь. Ты решаешь. И эта девушка начала есть свинью, и теперь все ее любят.
Что я хочу сказать? Мы не должны говорить, что мы все одинаковые. Что мы все люди. Нет, это не так. Когда мы развиваем свою идентичность, которая переплетается с большей идентичностью группы, мы развиваем и предрассудки. Но предрассудки не должны иметь обязательно негативное значение, когда они сами по себе не негативны. Предрассудки создают основу: вот это я , а это ты, ты другой. Когда предрассудки становится злокачественными, вот тогда мы имеем проблемы. Представьте огромную палатку. И там разные национальности: испанцы, каталанцы, баски, австрийцы, турки, поляки, а также коммунисты, муслимы. И внутри этой палатки разные группы, университеты, спортивные секции, и внутри этой палатки есть еще маленькие палатки. Две палатки стоят рядом друг с другом: на одной один символ, на другой - другой.
Существуют разные виды социальных травм. Я говорю не про природные катастрофы. Но когда вы унижены, стали жертвой другой группы, то почему происходит это? Вы принадлежите к идентичности другой группы. Определенные исторические события становятся маркером вашей идентичности, вы не помните событие, образы есть внутри вас. Но стоит обществу нажать кнопку и эти образы начинают оживать.
История из моего опыта преподавания в Вене: турецкие и польские дети в одном классе. Я им говорю: дети, идите и читайте, как османцы окружили Вену и как польская армия отправила османцев восвояси. И вот они на следующий день пришли в класс и было ощущение, что это историческое событие произошло вчера. Есть разные идентичности и есть предрассудки, и я хотел привести детям пример, что уважение к различиям в идентичности других должно иметь место. Не старайтесь делать вид , что они одинаковы.
Еще пример: Фулбрайт стипендия. Жена сенатора Фулбрайт после его смерти хотела почтить его имя. С Кипра она пригласили подростков в Массачусетс, они играли в футбол и танцевали в течение 3 месяцев, делали все, что принято делать в Массачусетс, а затем возвращались домой. И основательница этого фонда говорила мне: как здорово, они так вписались, так хорошо! Но вот звонит мне моя сестра и говорит: моя подруга не знает что делать, ее сын был в Массачусетс и теперь он в депрессии. И таких историй было несколько. Почему? Потому что по возращении в свою страну их воспринимали как предателей.
Это как со швейцарским сыром. Что в сыре? Дырки. Но у каждого ломтика есть и границы. И когда вы помещаете детей вместе, позволяйте им иметь границы. Тогда они могут быть вместе, пролезать через дырки, но при этом и сохранять различия. Когда приходит время, они могут возвращаться в границы своей идентичности. И таким образом им комфортнее.
Вчера у меня был также разговор с молодым человеком из Чечни. Он спрашивал: Я чеченец? Я австриец? Я австрийский чеченец или ...? А он был оказался в Австрии в 10 месяцев. Его родители бежали из Чечни и они были чеченцами. У 10 месячного ребенка нет понимания что он чеченец. Но родители знают, что они чеченцы, и у них была травма. Я спросил: а ты когда - то был в городе, где родился? И в ответ он сказал, что в течение двадцати лет следующих обещал себе поехать. Он почему то давал себе именно 20 лет, чтобы поехать туда и посмотреть на захоронения, на город.
Такие различия мы можем считать положительными. И в тоже самое время эти же различия могут стать злокачественными и тогда приносящими смерть. И это то, что мы должны предостращать. Когда дети становятся мигрантами или беженцами, многое зависит от их возраста. От возраста зависит их восприятие и себя, и мира. И также от возраста зависит то, как мы можем отгоревать то, что мы оставили позади себя. Когда мы что то теряем, когд мы что то оставляем, психо-биологически мы должны отгоревать. И я не говорю о реакции горя. Я говорю об оплакивании.
* Тут важно отметить следующее: в английском языке есть два разных слова, которые употребляются в контексте утраты и реакции на эту утрату: grief и mourning. И эти два слова употребляет и Вамик Вулкан.
Grief - это эмоциональная реакция на событие, реакция горя. Многие, кто читают эту статью, наверняка знают про 5 стадий, который психика проходит в реакции горя: отрицание, злость, торг, депрессия, принятие. Это то, как психика реагирует. Mourning в переводе с английского означает траур и оплакивание. В психологии и психоанализе под ним понимается "работа горя": то, как мы выражаем горе, как справляемся с ним, как адаптируемся.
Что же такое оплакивание? Вот представьте, что у вас есть некий образ. Например, у меня был мысленный образ близкого человека, а у него - мой. И вот я умираю. Что случается с мысленным образом меня в ее голове? Она может начать говорить с ним, может фантазировать, представлять. Оплакивание - это то, что вы делаете с мысленным образом человека или вещи. И способность к оплакиванию зависит от возраста. Если вы ребенок - не сформирован пока стабильный мысленный образ того, что вы потеряли. Поэтому каждый из мигрантов и беженцев должен оплакать потери. А если подростки, особенно когда они проходят через пубертатный период, все их мысленный образы реактивируются.
Вчера я говорим с подростками - мигрантами, проходящими пубертат. У некоторых не было вообще мысленных образов Турции. И вдруг кто - то из них говорит: я хочу быть солдатом. Кем они хотели стать когда вырастут в Австрии: полицейскими! Удивительно? Нет. Когда ты ощущаешь свою инаковость, став полицейским, ты можешь себя защитить.
А теперь про принимающие страны. Принимающие страны мы можем себе также представить как живущие под огромной палаткой с разными символами, если я делал бы фото австрийской палатки, я бы представил изображение Моцарта. У взрослых есть и субгруппы. Вы можете принадлежать к бизнес - группе, футбольной группе, доктора, и так далее. Далее вопрос к аудитории: каждый из вас делает что - то и не осведомлен об этом. Что это? Верно! Дыхание. Вы не можете не дышать. Но вот вдруг пожар в зале и дым, и вы замете дыхание, вам станет трудно дышать. Каждый заметит свое дыхание. Когда случаются кризис беженцев, можно предположить, что кризис беженцев стал связан с терроризмом. Об этом, например, говорят в США. Поэтому принимающие страны вынуждены думать, почему у них возникают разные реакции: если у вас тревога по поводу целостности вашей палатки, то что - то нарушено. И нам нужно искать более адаптивные реакции.
